— Какого дракоса ты встреваешь, когда не просят?!
— Потому что точно знаю, что потом будут просить! — она тоже срывается на повышенные тона. — Ты сейчас премиленько развлечешься, затем бросишь мне на руки полухладный труп и растаешь в голубой дали, а мне ее с того света вытаскивай?! Это ж только у тебя у нас дела, у других дел нет, кроме как проблемы твои решать! Хочешь развлекаться — имеешь право! У себя дома и без моей помощи!
— Сэнта, перестань! Я бы не стал доводить до крайности!
— Ей расскажи, она поверит! Не мытьем, так катаньем, да, Нэри? Ты ведь никогда не сдаешься? Плохо доходит слово «нет»? Повторяю еще раз: я не стану этого делать! — и она с силой швыряет ему в голову ведро. Анхен очень спокойно ловит его и, подержав в руках несколько секунд, резко бросает обратно. Сериэнта ловит свое ведерко с не меньшей легкостью, но тут же, вскрикнув, выпускает его из рук.
— Сволочь! Ты мне руки обжег!
— А надо еще голову оторвать за твои выходки! Не хочешь помогать — не надо. Хотя бы не мешайся, куда не просят!
— А вот тогда не прилетай и не проси! — она резко разворачивается и уходит.
А я так и лежу, и не понять, все еще вода течет по лицу, или все же слезы. Даже розы ведь не подарит напоследок. Так убьет. Чтоб раньше времени не догадалась.
Анхен наклоняется надо мной, и поправляет бретельки лифчика, возвращает на место плечики платья, затем помогает подняться и притягивает к себе.
— Не плачь. Все не так уж страшно. Ведь было же хорошо? Вот и дальше все было бы хорошо. Даже лучше.
— Я не хочу умирать. Даже за «очень хорошо», — меня колотит дрожь. Не то от ледяной воды, не то от поздновато проснувшегося инстинкта самосохранения.
— Я никогда не убью тебя.
— Ты можешь не рассчитать. Или потом, когда надоест. И ты ведь, в самом деле, бросил бы меня здесь.
— Да. Это было бы идеально. Сэнта позаботилась бы о тебе лучше всех врачей галактики.
— Она не хочет.
— Она целитель, Лара. Она не может не спасти умирающего. Говорит, моя кровь тебе не подходит. Вот дала бы свою.
— Ты отвезешь меня домой? Ко мне домой?
— Ну а что мне остается? — он вновь потянулся ко мне с поцелуем, но я отвернулась, и он поймал только соскользнувшую с уха каплю.
Домой мы летели в молчании, и я никак не могла отделаться от мысли: а остановила бы нас Сериэнта, если бы на ее вопрос я дала другой ответ? Любой другой?
Глава 2. Работа
Первого сентября, как известно, праздник. Вот только я никогда не видела тех, кто его празднует. Зато не раз видела тех, кто печально говорит «ох!». Вот и Варька говорила «ох!», бросая в портфель чистые тетрадки и набивая пенал карандашами. Бедные школьники, и всего–то три месяца у них каникулы, как не пожалеть!
Сама я ужасно нервничала, готовясь к первому учебному дню. Потому как для меня это был еще и первый рабочий день. И работодатель известен, и место знакомое, и суть работы в общих чертах ясна. Вот только…
Анхена я не видела с того дня, как он возил меня к Сериэнте. Тогда он молча довез меня до дома, выгрузил рюкзаки нам на балкон, и улетел, растаяв в небе красной искоркой. Думать о том, что было и о том, чего едва не было, до сих пор не хотелось. Потому что я все равно не смогу решить, что это: его искренние чувства ко мне или его очередной «смелый эксперимент»? А уж его попытку целенаправленно бросить меня на грань жизни и смерти, в призрачной надежде, что меня спасут…вынуждены будут спасти…и улучшить…старалась не комментировать даже мысленно. Мне с ним еще работать как–то вместе.
Петька поправлялся, и вроде даже не очень переживал по поводу шрамов. Он ощущал себя теперь настоящим охотником, убившим своего первого медведя. О том, что это был не медведь, а медведица, защищавшая своих медвежат, как–то не уточнялось. Как и о судьбе медвежат. Но это при беседе с людьми, от охоты далекими. При беседе же с охотниками — наоборот, подчеркивалось. Охотники — они иначе мир видят. Главное это победа. И доказательства того, что битва была нелегкой. А разъяренная медведица — это вам не шутки.
Первого числа пришла на работу даже раньше назначенного времени. Видимо, с перепуга. К счастью, Анхен уже тоже был, а то стояла бы я под дверью и выглядела крайне глупо. Не Анхен, конечно. Светлейший Анхенаридит во всей своей вампирской красе. И понеслось.
— А что, ничего приличней у тебя не было? Лара, мне все равно, как ты ходишь в свободное время, но сейчас ты официальное лицо!
— Простите, куратор, но президентский портной на меня не шьет.
— А зря. Но в магазинах готового платья тоже можно найти немало достойной одежды.
— Достойная одежда, как правило, стоит достойных денег, а ближайшая зарплата у меня, если не ошибаюсь, двадцать первого.
— Не прибедняйся. Маму с папой пока тоже с работы не выгнали. Далее. Что у тебя в ушах?
— Серьги.
— Пластмассовые?
— Это бижутерия.
— Это дешевка. Серьги должны быть неброские, но золотые.
— Я не заработала еще на золотые.
— Хорошо, считай, заработала, — он достает из кармана бумажник, не глядя вынимает из него наличность и всучает мне.
— Я не возьму!
— Возьмешь. И чтоб отговорок, что тебе на что–то не хватает денег, я больше не слышал. Ногти почему не накрашены? На лак тоже не накопила?
— Я не люблю красить ногти.
— Придется полюбить. Твои руки на виду, значит должны быть ухоженными. И не черни так страшно глаза, достаточно просто накрасить ресницы.
— Может, ты меня просто уволишь?
— Нет, буду воспитывать. Сейчас мы с тобой идем в Зал на Посвящение в студенты.
— Я там зачем?
— Меня развлекать. Лариса, если я говорю, что что–то надо делать, ты это берешь и делаешь. Без пререканий и дурацких вопросов.
— Мне плохо в этом Зале.
— Тебе везде плохо. Мне на луну тебя отправить? Идем, времени уже нет.
Идем. Благо, идти далеко, светлейший начальник может продолжать свои поучения и по дороге.
— Просто сядешь в Зале, и будешь сидеть. Хочу взглянуть, как на тебя все это действует. Постарайся сама спокойно разобраться в ощущениях. Что именно ты видишь, слышишь, чувствуешь. Старайся не вникать в то, что конкретно я говорю. Только ощущения. Если действительно станет плохо — закружится голова, возникнет тошнота и тому подобное — выходи. Но именно физически плохо, а не потому, что тебе смысл фразы какой не понравился.
— Зачем тебе все это?
— Ларис, если ты собираешься жить в этой стране, надо учиться жить по ее правилам. Даже если эти правила негласны и тебя не устраивают. А для этого надо точно знать — что ты можешь, а чего нет.
